02.01.2017

И Остапа несло... Как фильм «12 стульев» провалился при первом показе по ТВ

Рассказывает режиссёр фильма Марк Захаров:

- Когда мне в телевизионном ведомстве предложили экранизировать этот роман в четырёхсерийном ТВ-формате, я с радостью согласился! И 2 января 1977 г. состоялась его премьера.

Мне сразу было понятно, что главные роли могут и должны исполнить два моих любимых артиста - Андрей Миронов и Анатолий Папанов. Однако поначалу отношения у них не заладились. Папанов высказывал мне что-то в духе: «Ну кто такой Миронов?! Он пороху в жизни не нюхал! Все его неприятности - это чёрствое пирожное и остывший кофе!» Но Папанов быстро сменил гнев на милость и проникся к Андрею уважением как к очень талантливому, многогранному артисту.

Пишут, что у меня из-за этой экранизации возник конфликт с Леонидом Гайдаем, который свои «12 стульев» снял за 5 лет до меня. Это неправда. Во-первых, к сожалению, мы не были с ним знакомы. А во-вторых, я считаю его выдающимся режиссёром и испытываю к нему безграничное уважение. Но, если говорить честно, режиссёром он был неровным. Скажу прямо: мне не нравится, например, как в гайдаевской версии играет Остапа Бендера Арчил Гомиашвили. Мне его исполнение этой роли показалось поверхностным, немножко фанерным. Он работал у нас в театре «Ленком», но мы вынуждены были расстаться. И дело было не в том, что он плохо играл. Просто в какой-то момент я узнал, что служение театру отошло для него на второй план. Он параллельно стал заниматься каким-то бизнесом. Гонял фуры по стране. Как мне потом рассказывали, Арчил очень переживал, обижался по поводу нашего расставания. Он считал себя единственным исполнителем роли Остапа. Кроме того, он подозревал меня в том, что я прин­ципиально не стал писать пьесу по мотивам романа, поскольку роль Остапа должна была быть за ним и только за ним! Но он ошибался… В общем, осадок от нашего расставания остался.

Несмотря на то, что работали мы весело, с задором, первый показ картины на телевидении оказался, по сути, провальным. Но я не особенно переживал по этому поводу. Понимал, что какие-то вещи в фильме получились, а какие-то не очень. Удивился и задумался я, когда успех к картине пришёл после её второго, третьего показа. Что случилось?! Фильм-то остался прежним! Покойный Михаил Козаков объяснил мне тогда: «Пойми, ты немного опередил время с этой экспериментальной, музыкальной версией экранизации романа, который целое поколение считало практически неприкасаемым. И, очевидно, каждый представлял себе Остапа по-своему. Ну а сейчас к картине по такому роману стали относиться со спокойной радостью и пониманием». В общем, картина зажила какой-то своей второй жизнью. Допускаю, что этого могло бы и не случиться, если бы не музыкальная составляющая фильма.

Зажигательная, остроумная музыка Геннадия Гладкова, мелодии, которые запоминались раз и навсегда, и элегантные, ироничные стихи Юлия Кима - это отдельная составляющая зрительской любви к картине. Ким сочинял сначала на гитаре «тангообразности», связанные с Остапом Бендером. Гладков это внимательно слушал и тут же делал свой вариант. Юлий, как ни странно, очень радовался этой редактуре! Не знаю, кого имел в виду Юлий Ким - Андрея Миронова или Остапа Бендера, когда сочинил один из своих пронзительных фокстротов: «О, наслажденье - скользить по краю! Замрите, ангелы, смотрите - я играю...»

Когда решил снимать этот фильм, сознательно хотел ­уйти от штампов советского кинематографа, от его традиций. Поэтому сделал некое литературно-музыкальное обозрение с большими текстовыми блоками, исполненными Зиновием Гердтом. Козаков назвал мой фильм музыкальным хулиганст­вом (смеётся). Вообще, любое значительное произведение в искусстве на конечном этапе переливается в музыку. Кто сегодня читает или перечитывает «Фауста» Гёте? Единицы! А куплеты из одноимённой оперы, выражаясь современным языком, стали настоящими шлягерами.

Сергей Грачёв

Источники:

1. aif.ru