Высокое чувство

Не обязательно влюбляться весною. Влюбляться можно в любое время года.

В светлый январский день, когда галки, поскользнувшись на обледенелых карнизах, неуклюже слетают на мостовую,- в такой день начальница легкой кавалерии Варя Пчелкина со спешившимися кавалеристами произвела налет на финансово-счетный отдел.

- А! Кавалеристы! - с подогретой радостью воскликнул заведующий финансами.- Налетайте! Милости просим!

Звеня невидимыми миру шпорами, легкая кавалерия рассыпалась по отделу.

Варе Пчелкиной достался стол рядового служащего товарища Лжедмитриева. Сам рядовой служащий, лицо которого стало бледным, как сметана, трусливо переглянулся с сослуживцами и принялся давать объяснения. Послышались слова: "Контокоррентный счет", "сальдо в нашу пользу", "подбить итоги" и "мемориальный ордер".

- Так, значит, в нашу пользу? - с предельной суровостью спросила Пчелкина.

- Да. Сальдо в нашу пользу,- вежливо ответил Лжедмитриев.

И хотя все оказалось в порядке, начальница легкой кавалерии отошла от стола товарища Лжедмитриева с каким-то смутным чувством.

Часа полтора Пчелкина перетряхивала бумаги другого рядового служащего, а потом, повинуясь движению сердца, вернулась к столу Лжедмитриева, Лжедмитриев опешил.

- Давайте еще подзаймемся,- сказала Варя дрогнувшим голосом.- Так вы говорите, что сальдо в нашу пользу?

- В нашу!

Тем не менее товарищ Пчелкина вторично произвела полную проверку работы товарища Лжедмитриева.

"Придирается, - взволнованно думал служащий,- закопать хочет!"

Всю ночь начальница легкой кавалерии нежно думала о работниках финансово-счетного отдела,- в частности, о товарище Лжедмитриеве.

Утром по чистой случайности она проходила мимо комнаты счетработников. В открытую дверь она увидела Лжедмитриева. Он держал в руке огромный бутерброд и чему-то добродушно смеялся.

"Все кончено, - подумала Варя Пчелкина. - Люблю!"

Она быстро побежала в штаб, захватила для приличия двух кавалеристов и совершила на Лжедмитриева третий налет.

Бутерброд выпал изо рта рядового служащего.

Проверка шла целый час. Начальница задавала путаные вопросы и подолгу глядела в перекошенное от страха, но сохранившее еще следы вчерашней красоты лицо Лжедмитриева.

"Он волнуется,- думала Варя,- только любовь может вызвать такую бледность".

- А скажите, товарищ,- спрашивала она робко,- не числится ли за сотрудниками авансовой задолженности?

- Не числится,- угрюмо отвечал Лжедмитриев.- То есть числится, конечно. Там, в книге, написано.

Варя Пчелкина бродила по штабу и выпытывала

После пятого налета Варя Пчелкина бродила по штабу и выпытывала у сокавалеристов их мнение о Лжедмитриеве.

- Парень он ничего,- говорили кавалеристы,- довольно крепкий. Но, в общем, слабый парень. Общественной работы не ведет.

- Да, да,- бормотала Варя,- не ведет, ох, не ведет.

' - Парень он ничего'

В это время вокруг Лжедмитриева стояли сослуживцы и обсуждали создавшееся положение.

- Плохи твои, дела, Ваня,- говорил старый кассир Петров-Сбытов,- статочное ли дело - пять налетов на одного человека. Я бы на твоем месте с ума сошел. Может быть, у тебя неполадки?

- Что вы, Павел Иванович, у меня в книгах ажур.

- Ажура теперь недостаточно, - наставительно сказал Петров-Сбытов,- теперь общественную работу вести надо. А какая твоя общественная работа? Будильник выиграл на пионерской лотерее - и всё.

Этого, брат, недостаточно. Исправься, пока не поздно. Статью напиши в стенгазету. В кружок запишись какой-нибудь.

После восьмого налета Лжедмитриев написал в стенгазету статейку - "О необходимости проведения нового быта". После десятого он записался в кружок Осоавиахима и по вечерам хаживал в противогазовой маске. После двенадцатого занялся физкультурой и выпустил на волю свою канарейку, каковая замерзла на лету, ввиду того что любовь поразила сердце начальницы легкой кавалерии, как мы уже говорили, в январе месяце, и наблюдалось резкое понижение температуры. Он приобрел славу лучшего общественника.

Однако налеты продолжались. Лжедмитриев чувствовал себя прескверно. Варя заходила в отдел каждое утро, вяло перебирала бумаги, но никак не решалась сказать о свой любви.

И вот, не то на девятнадцатом, не то на двадцатом налете, наступило объяснение.

- То, что я хочу вам сообщить,- сказала Пчелкина,- вероятно, вас удивит.

- У меня ажур,- тускло заметил Лжедмитриев и привычным движением вытащил книгу личных счетов.

- Да, да, покажите,- оживилась Варя,- вы знаете, я о вас много думаю. В последнее время для меня все стало ясным.

- Конечно, ясным, - сказал Лжедмитриев, зверея. - Посмотрите книги! Картинка! Ажур!

- Я теперь совсем не сплю по ночам,- пробормотала Варя.

- А я разве сплю? - с горечью вопросил Лжедмитриев.- Со времени первого налета я глаз не сомкнул.

- Да? Правда? - Честное слово.

- Я так рада! Так рада!

- Не понимаю, чему вы радуетесь! - с удивлением сказал Лжедмитриев. - Человек погибает, а вы радуетесь!

- Уже во время первого налета я почувствовала, что вы меня любите!

- Я? Вас?

- Ну, да, глупенький.

- Я? Вас? Н-нет.

- Не любите?

- Ей-богу, не люблю. Ни капельки. Несколько минут Пчелкина молчала. Потом поднялась и ушла.

Налеты совершенно прекратились, но Лжедмитриев так втянулся в общественную работу, что по-прежнему остался лучшим общественником.

Вот как преображает человека любовь, даже неразделенная.

1930

Примечание

Высокое чувство. - Впервые опубликован в журнале "Чудак", 1930, № 3. Подпись: Ф. Толстоевский.

Печатается по тексту журнала.