Открытое окно

Начальник тяги товарищ Своеобразов, глава большого учреждения и большой семьи, совершенно неожиданно для себя, на старости лет влюбился в машинистку вагонного отдела красавицу Бородатову.

Автор настоящего глубоко правдивого повествования является отчаянным врагом тех юмористических рассказов, где говорится о завах и машинистках, о совместных прогулках на автомобиле и неизбежных растратах.

Поэтому он должен сразу же предупредить, что начальник тяги товарищ Своеобразов был человеком кристально честным, скромным и даже робким. Что же до машинистки вагонного отдела Бородатовой, то более чистой, милой и аккуратной девушки не рождала еще полоса отчуждения.

Как-то, в начале мая, Своеобразов открыл в своем кабинете окно и присел на подоконник. Только что прошел дождь. Внизу на вокзальной площади кипели ручьи. Вокзал с колоннами на фоне арбузного заката выглядел необыкновенно важным, значительным, как храм Юпитера во время пожара Рима. За вокзалом, у депо, перекликались маневровые паровозы, а правее, в летнем клубе службы эксплуатации, деревья, казалось, распускаются у всех на глазах. Природа пахла так, как может пахнуть только однажды в году.

Нужно только не упустить случая, вовремя открыть окно и присесть на подоконник.

И тут вот начальник тяги впервые почувствовал, что влюблен, влюблен, как мальчишка, как бронеподросток. Почувствовал, что без машинистки Бородатовой жизнь не жизнь и служба не служба и что в таком состоянии он может наделать множество глупостей.

Своеобразов присел к столу, надел на большой белый нос черепаховое пенсне и постарался сосредоточиться. Но списки паровозов, настоятельно требующих среднего ремонта, решительно не лезли в голову.

"Это невозможно,- подумал Своеобразов,- ведь я старый, семейный человек, вдовец, у меня сын доктор и дочь замужем. Ведь это какое-то сумасшествие, сплошная чепуха".

Он вышел из управления и два часа шатался по улицам, наступая на ноги прохожим, невпопад извиняясь и проходя под самым носом трамваев со спокойствием лунатика.

С этого дня чувство Своеобразэва все усиливалось. Он похудел, приобрел юношескую подвижность, стал часто бриться и подолгу завязывать галстуки. Наконец он не вытерпел и решил объясниться.

"Будь что будет,- подумал он,- пойду прямо к ней и скажу: "Так и так, Анна Федоровна, вы меня, конечно, извините, но я вас люблю. Будьте откровенны и прогоните прочь старого дурака. Я все снесу. Но, поймите, я не могу молчать и таить дольше свою любовь". Впрочем, нет. Так пошло. Я скажу просто: "Анечка, я люблю вас. Скажите, да или нет". Тьфу, черт! Так еще хуже. Может быть, написать ей письмо? Нет. Так она подумает, что я трус! Ну, да ладно! Пойду в вагонный отдел. Там видно будет".

И, захватив с собою проект циркулярного письма, товарищ Своеобразов одернул белый китель и направился в конец коридора.

- Вы ко мне, товарищ Своеобразов? - спросила Бородатова, отрываясь от машинки.- Сию минуту кончаю. Тут одна строчка. У вас срочное?

- Срочное, - ответил начальник тяги, глотая слюну.

- Ну вот, пожалуйста. Садитесь, я эти бумаги беру. Вам во скольких экземплярах?

- Да, да, пожалуйста... Извините.

- В шести?

- Да, да, тут вот циркулярчик один.

- Так вы диктуйте! Я пишу в шести экземплярах. Своеобразов взял наброски письма и, слегка задыхаясь, начал диктовать:

- Озабочиваясь подготовкой паровозного парка к усиленным перевозкам, я пересмотрел свои планы ремонта на ближайшие три месяца, переработал их и преподал на линию для исполнения.

Своеобразов остановился и, глядя на согнутую спину Бородатовой, почувствовал, что сердце его наполнилось нежностью.

- Я,- сказал он,- не понимал до сих пор, что такое весна, молодость, любовь. Там точка... Простите, вы написали? Так вот, я продолжаю. Ввиду этого необходимо, чтобы процент больных паровозов не был больше девятнадцати - на первое августа, семнадцати - на первое сентября и четырнадцати - на первое октября.

"Она не сердится,- подумал Своеобразов.- Кажется, насчет любви и молодости я здорово завинтил".

- Эти вещи,- сказал он дрогнувшим голосом,- были для меня пустым звуком. Может быть, я стар и глуп. Может быть. Но для любви нет возраста. И я почувствовал, что жизнь еще не кончена, что я еще молод, что я могу перевернуть мир.

Бородатова встряхнула гривкой и посмотрела на Своеобразова внимательными, понимающими глазами.

- Там точка? - спросила она тихим голосом.

- Точка! - сказал Своеобразов.

"Она понимает! Она понимает! - думал он, ликуя.- И не сердится! Прелесть моя!" И он продолжал диктовать:

- Поэтому в отношении тяговых устройств я наметил смену перекрытий над удлиненными стойлами на станции Водица и укрепление перекрытия Глухоедовского депо. Написали - депо? Здесь точка.

"Люблю, люблю,- думал начальник тяги,- люблю всю тебя, от золотой гривки до этих детских туфелек со стоптанными каблучками".

- И вот,- промолвил он,- я почувствовал, что влюблен, что люблю одно юное существо большой настоящей любовью... Что мне делать?..

Бородатова наклонила голову, вынула листки из машинки и, стасовав проворными пальцами новые листки бумаги с листками копирки, вставила их в машинку.

- Мною заданы следующие нормы: - продолжал диктовать Своеобразов,- а) горячая промывка - двенадцать часов, б) холодная - сорок восемь часов, в) третья и седьмая по семьдесят два часа. Написали - по семьдесят два часа? Но поможет ли это?

"Она понимает, она понимает! - пела душа начальника тяги.- О, милая!" И Своеобразов решился.

- Остается одно: сказать этому юному существу все, что накипело в моей душе. И я сказал. Слово за юным существом. Поможет ли оно старику на его новом жизненном пути?

Своеобразов замолчал. Бородатова ударила по точке.

"Она молчит. Она стесняется,- подумал он,- впрочем, это так естественно в ее положении".

- Итак, я кончаю. Да, поможет, если все начальники участков и начальники депо примут вышеуказанное к сведению. Здесь точка.- Своеобразов набрал в легкие побольше воздуху и сказал: - Я жду ответа.

Бородатова печатала с рекордной быстротой. Она мотала головкой, как лошадь, отмахивающаяся от надоедливых мух.

"Она молчит, но она поняла. Это ясно".

- Обдумайте мое предложение и ответьте, положа руку на сердце: да или нет. Вы молчите, но я вас не тороплю. Я даю вам неделю сроку. Я кончил.

- Все? - спросила Бородатова.

- Все,- ответил Своеобразов.

- Как подписать?

- Как обычно. В заголовке: "Всем ТЧ и ТД циркулярно". А подпись: Т. Своеобразов. Мерси.

Своеобразов мчался в свой кабинет на крыльях любви, размахивая циркулярным письмом и наталкиваясь на открытые двери отделов.

"Она поняла. Она согласна. Я прочел ответ в ее милом, любимом лице".

- Нате,- сказал он секретарю, передавая ему бумаги и тяжело дыша.- Срочно. Циркулярно. Проверьте и дайте мне подписать.

Он подошел к окну и взглянул на знакомый железнодорожный пейзаж. Ему хотелось прыгать, петь, летать.

- Товарищ Своеобразов,- позвал секретарь, входя в кабинет.- Тут что-то странное. Поглядите-ка.

- Что еще?

Своеобразов надел черепаховое пенсне и взял бумажку.

Вручение циркулярного письма

- "Всем ТЧ и ТД циркулярно,- прочел он.- Озабочиваясь подготовкой паровозного парка к усиленным перевозкам, я пересмотрел свои планы ремонта на ближайшие три месяца, переработал их и преподал на линию для исполнения. Я не понимал до сих пор, что такое весна, молодость, любовь. Ввиду этого необходимо, чтобы процент больных паровозов не был больше девятнадцати - на первое августа, семнадцати - на первое сентября и четырнадцати - на первое октября. Эти вещи были для меня пустым звуком. Может быть, я стар и глуп. Может быть. Но для любви нет возраста. И я почувствовал, что жизнь еще не кончена, что я еще молод, что я могу перевернуть мир. Поэтому в отношении тяговых устройств я наметил смену перекрытий над удлиненными стойлами на станции Водица и укрепление перекрытия Глухоедовского депо. И вот я почувствовал, что влюблен, что люблю одно юное существо большой, настоящей любовью. Что мне делать? Мною заданы следующие нормы: а) горячая промывка - двенадцать часов, б) холодная - сорок восемь часов, в) третья и седьмая по семьдесят два часа. Но поможет ли это? Остается одно: сказать этому юному существу все, что накипело в моей душе. И я сказал. Слово за юным существом. Поможет ли оно старику на его новом жизненном пути? Да, поможет, если все начальники участков и начальники депо примут вышеуказанное к сведению. Я жду ответа. Обдумайте мое предложение и ответьте, положа руку на сердце: да или нет. Вы молчите, но я вас не тороплю. Я даю вам неделю сроку. Т. Своеобразов".

Своеобразов скомкал листок и замотал головой. Он не мог говорить.

В открытое окно доносились крики носильщиков и гостиничных агентов. Перекликались маневровые паровозы.

- Черт возьми,- пробормотал Своеобразов,- страшно шумно на этой площади, страшно шумно. Невозможно работать.

Он со злобой захлопнул окно и сказал секретарю:

- Идите. А копии циркуляров оставьте. Я исправлю их, я исправлю.

1930

Примечания

Открытое окно.- Опубликован в сборнике: Е. Петров, "Шевели ногами", б-ка "Огонек", М. 1930. Рассказ не переиздавался.

Печатается по тексту, подготовленному Е. Петровым в 1930 году для сборника "Без доклада".