Я себя не пощажу

Юный техник Глобусятников безмерно тосковал

"Все что-то делают,- думал он, сжимая в руке рейсфедер,- один я что-то ничего не делаю. Как это нехорошо! Как это несовременно!"

Положение действительно было напряженное.

Техник Сенека объявил себя мобилизованным до конца пятилетки.

Химик Иглецов ревностно участвовал в буксире.

Все знакомые, как говорится, перешли на новые рельсы, работали на новых началах. И этого Глобусятников, работавший на старых началах и рельсах, никак не мог понять.

- Ну, зачем вам,- спрашивал он Сенеку,- зачем вам было объявлять себя мобилизованным?

- У нас прорыв,- бодро отвечал Сенека,- это позор. Надо бороться. Какие могут быть разговоры, если прорыв?

Остальные отвечали в том же роде. И даже спрашивали Глобусятникова, что он лично делает для выполнения промфинплана.

На это юный техник ничего не отвечал, над промфинпланом он не задумывался.

А жизнь подносила все новые неожиданности.

Металлург Антизайцев премию от своего изобретения в размере ста пятидесяти рублей положил в сберкассу на свое имя и уже был отмечен в кооперативной прессе как примерный вкладчик-пайщик.

Уже и пожилой инженер Ангорский-Сибирский что-то изобрел, от чего-то отказался и также был отмечен в экономической прессе.

А Глобусятников все еще ничего не делал. Наконец его осенило.

- Файна,- сказал он жене,- с завтрашнего дня я перехожу на новые рельсы. Довольно мне отставать от темпов.

- Что это тебе даст? - спросила практичная жена.

- Не беспокойся. Все будет в порядке. И на другой день юный техник явился в свое заводоуправление.

- С этой минуты объявляю себя мобилизованным,- заявил он.

- И прекрасно, - сказали на заводе.- Давно пора.

- Объявляю себя мобилизованным на борьбу с прорывом.

- И чудесно. Давно бы так.

- На борьбу с прорывом,- закончил юный Глобусятников,- на заводе "Атлет".

- Как? А мы-то что? У нас ведь прорыв тоже, слава богу, не маленький.

- Там больше,- сказал Глобусятников. И начальство, пораженное стремлением техника помочь промышленности, отпустило его.

На заводе "Атлет" был больше не только прорыв. Было больше и жалованье.

- Видишь, Файнетта,- говорил Глобусятников жене.- Все можно сочетать: жалованье и общественное лицо. Надо это только делать с уменьем. Вот у нас бюджет и увеличился на пятьдесят семь рублей с копейками. Да уж бог с ними, с этими копейками, зачем их считать? Я человек не мелочный.

Через месяц Файна-Файнетта сказала:

- Котик, жизнь безумно дорожает!

- Объявляю себя мобилизованным,- сразу ответил техник.- Мне шурин говорил, что я дурак. На заводе "Атлет" мне платят двести девяносто рублей, в то время как на "Котловане" мне легко дадут триста сорок.

То же самое объявил Глобусятников заводоуправлению "Атлета", умолчав, конечно, о разнице в окладах.

- Объявляю себя...- кричал он.- Там прорыв... Я не могу отставать от темпов.

Техника пришлось отпустить.

И уже ничего не тревожило борца с прорывами.

- Что мне,- говорит он,- химик Иглецов! Подумаешь, участвует в буксире. Я больше сделал. Если нужно будет, я себя не пожалею, не пощажу. Если понадобится, даже жену мобилизую. Она, кстати, довольно прилично печатает на машинке. Самоуком дошла. А вы мне тычете инженера Ступенского! Еще неизвестно, кто больше сделал для блага. Может, я больше сделал! И даже наверно больше!..

1930

Примечание

Я себя не пощажу.- Впервые опубликован в журнале "Огонек", 1930, № 28. Подпись: Ф. Толстоевский. Рассказ не переиздавался.

Печатается по тексту журнала "Огонек".