Непогрешимая формула

1

В вестибюле я столкнулся со знакомым теакритиком перед началом спектакля.

- Ну что? - спросил теакритик. - Понравилось?

- Не знаю,- честно ответил я,- если нам удастся встретиться после спектакля, тогда я попытаюсь высказать вам свое мнение.

- Чудак человек,- сказал теакритик,- ведь все уже заранее известно.

- Неужели известно? - взволновался я.

- Конечно. Заранее известно.

- Все?

- Решительно все: музыка хорошая, постановка неважная, поют плохо, а сюжет дрянь. Я даже и слушать не буду. Уж очень тут жарко. Пойду на воздух есть мороженое.

- А вдруг окажется наоборот? Например, поют хорошо, музыка неважная, сюжет плохой, а постановка дрянь. Или: постановка хорошая, сюжет неважный, музыка плохая, а певцы дрянь.

- Все известно,- лениво повторил критик,- музыка хорошая, постановка неважная, поют плохо, а сюжет дрянь.

- Почему же вы находите, что музыка хорошая?- с раздражением спросил я.

- Очень просто. Ведь опера-то идет во всем мире, а мир не настолько глуп, чтобы слушать плохую музыку.

- Хорошо. Почему же в таком случае сюжет дрянь? Ведь мир-то не настолько глуп, чтобы...

- Не будьте ребенком. В том-то и дело, что мир глуп, и хорошую музыку ему можно подсунуть только вместе с дрянным сюжетом.

- А почему постановка неважная?

- Пойдите попробуйте согласовать дрянной сюжет с хорошей музыкой. А Немирович-Данченко человек добросовестный. Очень плохо у него не получится. Следовательно, ясно - постановка неважная.

- А поют почему плохо? Ведь они, собственно говоря, и петь-то еще не начинали?

Теакритик устало махнул рукой.

- Идите послушайте. Вам хорошо. Вы не специалист. А мне-то каково. Ведь я, милый человек, все спектакли в этом театре прослушал. Меня пожалеть надо.

В голосе критика послышались слезы. В моей душе шевельнулось чувство жалости к этому милому, всеми обиженному человеку. Я хотел сказать ему несколько теплых слов, но прозвенел третий звонок, и критик убежал из театра.

Дирижер взмахнул палочкой, и оркестр грянул.

Премьера оперы "Джонни" совпала с удивительным для Москвы событием - почти тропической жарой. Поэтому первая картина, которая по замыслу автора должна была представлять глетчер, не дошла до зрителей. И действительно, не верилось, что две морщинистые полотняные штуки, уныло болтающиеся по обе стороны сцены,- и есть страшный альпийский ледник.

Композитор Макс пел между двумя полотняными штуками о том, что он, дескать, одинок и спасается от людей на глетчере. Потом пришла оперная певица Анита, и Макс полюбил ее.

В антракте зрители снимали брюки и ими обмахивались.

Постановка пьесы

Анита ушла от Макса и сошлась со скрипачом Даниэлло. Негр Джонни (кстати, единственный в пьесе негр и единственный в пьесе негодяй) украл у Даниэлло его скрипку. Независимо от этого Анита ушла снова к Максу. Потом Даниэлло попал под поезд.

"А ведь критик-то прав,- подумал я,- сюжетец - дрянь. Да и постановка неважная!"

В остальном критик тоже оказался прав.

2

"Ну-с,- думал я по дороге в театр,- советская опера должна резко отличаться от буржуазной".

- Вы куда?

Предо мною стоял теакритик.

- На "Сына солнца". А что, разве все известно?

- Конечно, все, наивный вы человек. Формула остается почти та же, что и для "Джонни": музыка хорошая, поют неважно, постановка плохая, а сюжет дрянь.

- В чем же разница, что-то не помню?

- Как же, как же? У Немировича постановка лучше, а поют хуже. Здесь - поют лучше, а постановка несколько похуже.

- Следовательно, сюжет и там и здесь...

- До свидания. Спешу в цирк. В цирке обычно у меня рождаются лучшие мои оперные рецензии.

И он убежал.

А я сидел и поражался: до чего, собака, верно определил положение!

На сцене фигурировали китайцы и европейцы. Китайцы ходили толпами. Европейцы разлагались. Страсть к "разложению" сказывалась в них настолько сильно, что они даже танцевали фокстрот, совершенно позабыв о том, что действие происходит в 1900 году, во времена боксерского восстания, когда в моду входила "полька-кокетка", а о "матчише" еще и не слыхивали.

Дочка английского полковника полюбила китайского мудреца. Мудрец в свою очередь полюбил дочку. Мудрец проболтался ей о восстании и принужден был отравиться. Она, дождавшись последнего действия, выпрыгнула в окно. То ли для того, чтобы покончить с собой, то ли для того, чтобы присоединиться к китайцам и покончить со своим английским папашей.

Перед последней картиной в фойе можно было видеть старушку в съехавшем на затылок чепце. Она подбежала к администратору и, задыхаясь, спросила:

- Где же Гельцер?!

- Какая Гельцер? - заинтересовался администратор.

- Да балерина же, гос-поди!!

- Тут, гражданка, балерина ни при чем.

- Как ни при чем! Ведь это "Красный мак"? Балет?

- Нет. "Сын солнца". Опера.

- А почему музыка похожа? И сюжет похож? И обстановка похожа? И китайцы вроде как бы одинаковые?

- А это, гражданка, обратитесь в Главискусство. Пущай там и разберутся, где "Красный мак", а где "Сын солнца". А мы, извините, больше насчет контрамарок.

Плачущую старушку увезли.

А сочинитель сюжета уже стоял на сцене рядом с композитором и раскланивался направо и налево.

1929

Примечания

Непогрешимая формула.- Впервые опубликован в журнале "Чудак", 1929, № 23. Подпись: Иностранец Федоров. Фельетон не переиздавался.

Печатается по тексту журнала "Чудак".